Как «приманка для гнева» стала частью казахстанских соцсетей, медиа и журналистики
Когда Оксфордский словарь назвал «ragebait» словом 2025 года, Казахстану объяснять ничего было не нужно — достаточно открыть TikTok, Instagram или Telegram.
Рейджбейт – переводится, как намеренно провокационный контент, созданный, чтобы вызвать гнев, массовые эмоции и тем самым собрать охваты. Это не просто кликбейт. Это — контент через конфликт.
В Казахстане рейджбейт перестал быть маргинальной стратегией отдельных тиктокеров. Он стал полноценным явлением, в которое вовлечены блогеры, псевдоэксперты, крупные Telegram-каналы, отдельные журналисты и даже медиа, претендующие на «расследовательский» статус.
Понятно, что основные тенденции в медиа сейчас приносят социальные сети, когда отдельные современные, культурные или другие особенности народов и стран через соцсети размывают все границы и перетекают по всей планете. А с учетом того, что казахстанское общество считается в мире одним из быстро адаптивных и интегрируемых, то в нашей стране люди перенимают,как и все хорошее, так и все плохое в мире (здесь прослеживается культурный код кочевников).
Явление рейджбейта в Казахстане появилось тоже, не в один день, оно назревало и по своему эволюционировало. Поэтому мы попытались сделать свой системный обзор, как рейджбейт работает в Казнете, почему его становится больше и какие кейсы лучше всего показывают, что он уже затрагивает не только онлайн-культуру, но и общественные процессы.
Рейджбейт в соцсетях
Кейс 1. Блогерша, оскорбившая родителей детей с особенными потребностями. Случай с блогершей gulnara.blogger, пожалуй, станет одним из самых вирусных примеров рейджбейта в 2025 году. В своём видео она заявила, что дети с инвалидностью «рождаются из-за блудного поведения родителей», онкология и аутизм — «духовное наказание», «такие семьи сами виноваты». Конечно, такое спускать с рук никак нельзя. Реакция общества оказалась мгновенной. Родительские сообщества и движение «Autism Kazakhstan» направили обращения в МВД, Уполномоченная по правам ребёнка Динара Закиева потребовала дать правовую оценку.
В итоге блогерша была задержана и привлечена к ответственности. Ее оштрафовали на 78 640 тенге за мелкое хулиганство. Однако девушка не успокоилась и еще больше стала вызывающе себя вести, даже объявила сбор денег, чтобы подписчики скинулись ей на штраф. В общем, это классический рейджбейт в соцсетях. Максимально уязвимая группа + псевдобытовая «духовность» + обвинительная риторика = гарантированный взрыв эмоций.
Наверное, ее действия можно было бы квалифицировать как разжигание социальной розни и уже привлекать по уголовной статье. Ведь комментаторы и ее подписчики разделились на два лагеря: один хейтил ее саму, а другой – поддерживал и разделял ее убеждения. В истории страны есть уже немало примеров, когда поведение граждан в соцсетях провоцировали социальную напряженность в обществе.
По этому поводу вспоминается еще один случай. Кейс 2. «Надо убивать людей с аутизмом»: когда хайп переходит черту. Блогерша Райхан Жумамуратова из Алматы, которая в комментариях заявила, что людей с РАС «нужно убивать». После массового возмущения МВД начало уголовное расследование, сама она блогерка удалила аккаунты, но скриншоты остались в сети. Здесь рейджбейт уже превращается в хейт-спич и вызывает вопросы уголовно-правового характера.
Кейс 3. Говоря о рейджбейте нельзя не затронуть вопросы языковой и национальной тематики. В последнее время их стало больше, для наглядности напоминаю сразу несколько случаев, где были реальные дела по разжиганию розни: это и история блогераТемирлана Енсебека (дело Qaznews24): условный срок за публикации с национальными противопоставлениями; жительница Караганды Алика Мухамадиева — условный срок за посты с этнической стигматизацией; дело блогера Копеева — многолетняя публикация уничижительных высказываний о казахах и русских; или возьмем случай с бывшей женой боксера Дмитрия Бивола, оскорбившая чувства граждан сразу двух стран – Казахстана и Кыргызстана. На мой взгляд, это не чистый рейджбейт, но механика похожа: чем острее фраза, тем выше охват — и тем больше юридический риск.
Рейджбейт в журналистике: от заголовков до медиа-скандалов
Самая тревожная тенденция в казахстанском медиа пространстве — рейджбейтовая стилистика перестала быть уделом блогеров.
Она стала нормой в части СМИ, включая крупные порталы.
Кейс 4. Orda.kz: расследования на стыке аналитики и эмоциональной упаковки.
Orda.kz считается крупным независимым изданием, известное вроде как своими «расследованиями». Но оно же — один из ярких примеров того, как медиа используют рейджбейтовую упаковку, даже когда фактура реальная. Если вспомнить, как росла популярность этого СМИ, то увидите, что свои рейтинги издание сделало на теме кровавого Қаңтара, особенно в первые дни, когда большая часть масс-медиа и соц сети в Казахстане работали с перебоями, достоверной информации было мало, издание Гульнары Бажкеновой без угрызения совести «поливало» откровенным сочинением, прибегая к тем же рейджбейтовым заголовкам и текстам.
Не уходя далеко в архивы этого сайта, для примера вытащим первые попавшиеся на глаза элементы рейджбейтовой подачи:
— Заголовки-конфликты
Например: «Имя Назарбаева всплыло в рассекреченных файлах Эпштейна» — заголовок провоцирует взрыв эмоций, хотя содержание — о старых американских документах.
— Антипремия «Алтын шелек». Это формат, где редакция публично высмеивает «самые кринжовые фигуры года». Это фактически институционализированный рейджбейт — с тщательно выбранной мишенью.
— Статьи в стилистике «кринж года», «ошибки, скандалы, мемы»
Эта риторика провоцирует эмоции, а не понимание. Рейджбейт здесь не означает ложь. Но важен акцент: конфликт и эмоция становится каналом упаковки факта, а не наоборот.
Кейс 5. Если дальше продолжать тему с сайтом Orda.kz и Бажкеновой, само существование этого проекта и есть сплошной рейджбейт. Это явление может быть не только в контенте, но и в спорах вокруг медиа. Немного напоминаю о сути конфликта:
• Бажкенова заявила о попытке рейдерского захвата проекта и давлении;
• совладелец Максат Ганиев обвинил её в манипуляциях и финансовой непрозрачности;
• появились обвинения в публикации недостоверных материалов («фейк про задержание министра Нуртлеу»);
• в редакции и квартире Бажкеновой прошли обыски;
• возбуждено уголовное дело о распространении ложной информации.
Здесь подчеркну, что вина не доказана, идут следственные процессы. Но информационно это стал рейджбейтовым сериалом. Потому как одни медиа подают ее как «жертву давления», другие — как «манипулятора», третьи — используют кейс как повод для собственных атак. Здесь рейджбейт — уже не в статьях, а в самой медийной войне, где каждая сторона использует жёсткие эмоциональные рамки.
В целом же уже видно давно, как классические СМИ начинают играть по правилам TikTok. Ежедневно можно наблюдать выход такихматериалов, построенных на эмоциональной стигме — «позор», «кринж», «скандал», «катастрофа». Плюс подача новостей о трагедиях в стиле «шок-контента». Ну и конечно, еще одна тенденция, появившаяся у казахстанских журналистов – появление их личных Telegram-каналов, где они ведут себя скорее как блогеры, а не репортеры, где идет сплошная замена аналитики эмоциональными рамками. В погоне за рейтингами и просмотрами рейджбейт становится моделью выживания нынешних медиа.
Когда общественные институты идут на поводу рейджбейта
Но что в итоге мы видим и что получаем? А в обществе происходит следующее — нормализация языка ненависти, когда в публичном поле звучат фразы вроде «инвалидность — кара» или «аутистов надо убивать», у части аудитории стирается граница допустимого. Потом происходит усталость и эмоциональное выгорание, поток скандалов формирует ощущение, что «все вокруг плохие» — это приводит к апатии и снижению доверия. Соответственно идет подрыв доверия к журналистике. А как следствие — рост давления и ограничений. Чем больше хейта и дезинформации в ленте, тем проще регуляторам усиливать контроль — иногда чрезмерный.
Поэтому весьма странно звучал призыв Союза журналистов Казахстана декриминализировать статью 274 УК РК за распространение заведомо ложной информации. Позиция понятная и логичная: уголовные статьи — инструмент крайний, и в демократических системах действительно предпочтительнее гражданско-правовая или административная ответственность. Но здесь важна честность: декриминализация сама по себе не решит проблему рейджбейта, если медиаиндустрия продолжит жить в логике эмоций, провокаций и искажённой картины мира. Сегодня значительная часть медиаполя — от одиночных блогеров до крупных редакций — фактически работает в парадигме TikTok, где «вспышка эмоций» ценнее факта, а «возмущение» важнее анализа.
Как это устроено на Западе: примеры, которые стоит учитывать
Чтобы понимать, что речь не о «репрессиях», а о нормальной мировой практике, достаточно посмотреть, как с рейджбейтом, хейт-спичем и дезинформацией работают демократические страны.
К примеру, Германия — NetzDG (Network Enforcement Act)
Одна из самых жёстких, но эффективных европейских моделей регулирования. Платформы обязаны удалять контент, разжигающий ненависть или вводящий общество в заблуждение, в течение 24 часов. Штрафы достигают миллионов евро. И это не считается «цензурой», а признано инструментом защиты общества.
Во Франции — закон Avia и практика CSA (медиарегулятора)
Хейт-спич, травля, провокации на теме инвалидности и этничности -подлежат немедленному удалению. Медиарегулятор ведёт мониторинг, штрафует медиа за нарушения этики, а повторные инциденты приводят к блокировкам ресурсов.
В Великобритании — Online Safety Act закон об онлайн-безопасности вводит строгую ответственность платформ за дезинформацию, провокации, вредоносный контент и манипуляции аудиторией. Регулятор Ofcom имеет право требовать отчёты компаний, применять санкции и ограничивать доступ.
И вот в самих США — модель «ответственности платформ» + жесткая рекламная и юридическая политика. Несмотря на отсутствие прямых законов о рейджбейте, американские медиа жестко следуют корпоративным стандартам: нарушение этики, вбросы, манипуляции — основание для увольнения, исков и прекращения сотрудничества.
Во всех этих системах ключевой принцип одинаков: свобода слова не равна свободе манипулировать обществом и паразитировать на уязвимости людей.
Казахстан оказался в точке, где индустрия сама должна определиться: она выбирает путь профессионального развития или путь бесконечного эмоционального хаоса, который медленно разрушает доверие ко всему медиапространству.
